— Будем бросать кости до самого Фриско! — зарычал Тильбой. — Я отыграюсь, хотя бы пришлось прозакладывать душу дьяволу…
Тут же он поставил на кон пестрый бисерный кошелек и проиграл его мне.
— Я хочу знать, как ты плутуешь, Сэм! — рычал неудачливый игрок, и лицо его наливалось кровью.
— Он играет честно, — вступились за меня матросы, стоявшие кругом и наблюдавшие за поединком.
Вахтенный смотрел в бинокль. «Буксус» дал короткий гудок.
— Вот и мыс святого Луки, — сказал кто-то.
Все повернули головы к правому борту. Мы шли мимо южной оконечности Калифорнии.
— Ну, твоя очередь, Сэм, — сказал Тильбой, передавая мне рожок с игральными костями.
Я протянул руку…
И в тот же момент палуба «Буксуса» встала дыбом, на меня полетела доска с бака, но концом с размаху ударила Тильбоя в лицо. Кто-то с разинутым ртом и выпученными глазами перелетел через меня. Я зачем-то схватил рожок и прыгнул с ним в воду.
— Напоролись на мину! — услышал я отчаянный вопль.
«Буксус» с развороченным носом, высоко подняв корму, под которой продолжали бешено крутиться винты, быстро погружался в воду. С кормы и левого борта в океан бросались люди. Кто-то догадался опустить несколько шлюпок и бросить дюжину спасательный кругов. Я отплыл дальше, чтобы не попасть в водоворот над погружавшимся «Буксусом». Когда вода проникла в котлы, раздался страшный взрыв, и судно, окутанное клубами пара и дыма, переломилось пополам. На волнах плавали люди, табуретки, доски, обломки такелажа. Около шлюпок шла борьба. Люди дрались за место на шлюпке. Многие при этом, обессилев, тонули. Я отплыл, лег на воду и обдумывал положение: если мной не полакомится акула, то я экономя силы, смогу добраться до берега. И я поплыл на запад.
Прилив подтянул меня к берегу и выбросил на поросший мелкими кактусами песок в десяти милях от Сан Хосе, близ входа в Калифорнийский залив.
Рыбаки, нашедшие меня здесь, дали мне возможность выспаться, закутавшись в парус, разделили со мной скромную еду и отказались принять монету в уплату за гостеприимство. Они говорили по-испански, и я понял только поразившее меня слово «Масатлан».
Наконец я сообразил, что на противоположном берегу залива расположен мексиканский город Масатлан. Пришлось мне поругать себя за плохое знание географии. Масатлан-то оказался в Мексике, а не в Австралии. И тут я вспомнил о Рольсе. Ведь он живет в Масатлане. Может быть, сейчас там еще находится и дядя его, профессор Мильройс… О, мне обязательно надо лично все, все рассказать профессору!
Много передумал я, смотря на смутные очертания Масатлана, рисовавшиеся вдали.
А что, если я там встречу и Вандока? Он хотел отправиться к Рольсу… Вандок ведь тоже неплохой человек. Он взял всю вину на себя и устроил мой отъезд из Рангуна так, что он не стоил мне ни пайсы. И в то же время он обязан мне, так как я ведь помогал ему таскать джирр из парка.
Выходило так, что в Масатлане должны находиться люди, которые могли помочь мне. По правде говоря, я почему-то больше всего рассчитывал на Вандока. Этот бродяга придумал бы, как помочь мне, вернее, чем консервная фирма, которая еще, чего доброго, начнет обвинять команду «Буксуса» в том, что судно напоролось на мину из-за ротозейства людей.
На борту шхуны «Ревилья» судьба в лице рыбака Квартаро и его трех сыновей перебросила меня в Масатлан.
II
Мексиканское солнце злее рангунского. Оно самое жаркое из всех тропических солнц. Оно так накалило скалистые отроги Сьерры-Мадре, что с гор тянуло на Масатлан жаром, будто из вентиляторов машинного отделения на «Буксусе».
Каменные белые домики в зарослях пальм, бананов и апельсиновых деревьев красиво взбегали от бухты живописными ступеньками. Мне предстояла задача разыскать доктора Рольса. По-испански я не знал ни слова. Можно было бы заговорить по-латыни с кем-нибудь из католических патеров, важно двигавшихся по набережной в черных сутанах и широкополых шляпах, но эго вызвало бы излишнее любопытство прохожих. Я не рискнул обратиться к босоногим полицейским, мирно дремавшим на перекрестках в тени пальм.
В киоске я выпил воды, взял сигару, вынул бисерный кошелек и дал черноглазой мексиканке одну из золотых монет, которые выиграл у Тильбоя.
Продавщица, улыбаясь, заговорила. По ее жестам я понял, что у нее нет сдачи, и махнул рукой, сказав:
— Я еще зайду к вам сеньорита. Тогда рассчитаемся…
На окраине Масатлана мне очень понравился один двухэтажный дом. Он эффектно выделялся на фоне цветущего сада. Я остановился перед узорчатой железной калиткой и любовался пышными розами. Жалюзи на окнах были приспущены. Вдруг одна из них на втором этаже приподнялась. Мужская рука распахнула окно, и знакомый голос Вандока приветливо окликнул меня;
— Кого я вижу! Это вы, дорогой Пингль?
Разумеется, я радостно ответил:
— Ну, конечно, я. А это вы, Вандок?
— Я. Входите скорей, поверните ручку в калитке. Смелей, здесь собак нет…
Вандок явно намекал на историю у окна профессора.
Я смело вошел в сад. Из окна слышался голос Вандока:
— Принимаю холодный душ, Пингль. В этом проклятом городишке адская жара. Мой хозяин уехал по делам и вернется дня через два. Мы отлично проведем время. Входите пока в дом, налево моя комната. Садитесь там, располагайтесь, как у себя. Я сейчас буду готов и спущусь вниз, а вы тоже примете душ.
Я так и сделал. Нашел комнату Вандока и удобно расположился в плетеной качалке. В доме было так тихо и прохладно, что я невольно задремал.
Кто-то осторожно открыл позади меня дверь в комнату.
— Как я рад вас видеть… — начал было я, но, обернувшись, увидал не Вандока.
Полицейский поднес к моему носу дуло револьвера.
— Да, ты давно не видал нас и не нюхал этого тюльпана.
От неожиданности я откинулся на спинку качалки, и ноги мои поднялись вверх. Полицейский выстрелил. Пуля попала во что-то стеклянное. Осколки полетели во все стороны. Люди в полуштатской форме схватили меня сзади за руки и спереди за горло.
— Кандалы на этого бандита! — скомандовал старший полицейский.
Щелкнули наручники, и меня бросили на пол.
Терять мне было нечего, кроме жизни, и я крикнул:
— Что вы делаете, черт вас возьми? У вас здесь всех туристов встречают таким образом?
Удар в нижнюю челюсть прервал начало моих дипломатических переговоров. Кончиком языка я успел ощутить, что один из моих зубов начал шататься. Полицейские встряхнули меня и поставили посредине комнаты. Старший чин важно уселся в качалку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
